Так получилось, что в Благовещенске пришлось ночевать в гостинице. Включили телевизор. Посмотрели (для кругозора) четыре китайские программы. Сразу видно, что передачи отфильтрованы, здесь нет пошлостей, грязи. Обсуждаем этот вопрос и вспоминаем, как недавно в новостях, студентки МГУ, заботясь о своих сверстниках, обратились к министру, отвечающего за коммуникации и информацию, с вопросом о возможности убрать из Интернета порнографию и нецензурные дела. Министр ответил, что это невозможно. Но нам известно о том, что китайцы, в свое время, обратились к Соросу по такому же вопросу, и получили от него отказ. Мало того, заносчивый Сорос подал на них в Гаагский суд. Но это ни к чему не привело, китайцы проигнорировали решение суда. Действительно, какое отношение имеет чужеродный некитайский суд к самим китайцам? Тогда бедолаге Соросу, что бы не потерять громадный китайский рынок, пришлось за свой счет финансировать работу китайских комиссий, работающих по очистке грязного потока направленного на страну. Вот пример государственного подхода и заботы о здоровье нации. Но для этого нужна элементарная вещь - добрая воля руководителей страны.
Утром 30 октября нас принял Владыка Благовещенский. Как и в жизни строгие, жестко правящие люди, часто оказываются цельными, основательными и душевными людьми. У нас был продолжительный разговор, через который мы поняли, насколько напряженной может быть служение в епархии. Да, зацепила фраза местного священника: - «Этот храм американцы хотели отдать католикам, но католиков в Благовещенске не нашлось, поэтому храм перешел к нам». Какое отношение могут иметь американцы, к чему бы то ни было в России?! Тем более, американцы!
К Магдагачи подъехали уже в темноте. Освещение улиц не было предусмотрено, и сам поселок ушел во мрак осенней ночи. Пробираясь на ощупь, нашли храм.
Иеромонах Игнатий - единственный священник на весь район. Поджарый, быстрых движений, он из тех фанатиков-романтиков, которых не смущают проблемы, это бойцы, не думающие о трудностях жизненного пути.
- «Магдагачинский район на втором месте в стране по добыче золота, а живем… сами видите, как».
На вечерней дороге – два прокола. Метет пурга, мы ставим запаски, все получается споро и быстро, и опять летим в ночи по грунтовой дороге. Асфальт будет только после Читы. Сейчас уже на всем протяжении до Читы отсыпано полотно дороги, асфальт только на отдельных участках. Дальше - лучше.
Сковородино - 10 тысяч человек. Молодой священник – отец Виктор. Здесь в местной больнице делают по 8 абортов в неделю. Большинство, да практически все женщины, идущие на это не знают, что их ребенок к моменту операции УЖЕ ЖИВ, с ощущениями живого организма, когда безжалостные щипцы отрывают ему конечности, и уже по частям вытаскивают его наружу. Отец Виктор уже попытался помешать этому процессу, но главврач его не слышал. И продолжаются ежедневно по России тысячи таких убийств. И остановить это, как и многие другие ужасы, нет доброй воли, государственного реагирования. Здесь я не говорю о другой стороне вопроса – неизменному вымиранию России. И решение этого комплексного вопроса, его социальной части, поддержки матерей, молодых семей при современных прибылях от нефти и газа можно решить достаточно быстро. Но молчат государственные мужи. Не проронят и слова, упорно молчат.
Едем через природу, совсем не броскую, не в высе лежащую, но предполагающую за горизонтом великие пространства. Тянуться друг за другом невысокие, пологие сопочки по обеим сторонам от дороги, по которым мы пересекаем эти просторы на пути к Байкалу. Сама дорога, только что отсыпанная, проложена в широкой долине, поросшей редким березами вперемешку с лиственницами вся как на ладони – смотри на нее хоть постоянно, хоть возвращай взгляд через полчаса – ничего не меняется, она непременно и так же медленно льется под твоим взглядом, и не может закончиться.
Пошли большие деревни, которые тянуться на километры и лежат на склонах, и заныривают в увалы, и выползают из них, и дымы везде торчат из труб, а если приглядеться, то можно увидеть, что дым, струиться и, постепенно, теряя свою упругость, переходит в небо. Новая трасса, по которой мы едем, проложена в отдалении от деревень. Мы сворачиваем с трассы и проезжаем по деревне, разглядывая крепкие бревенчатые дома, непременно окрашенные, и это новое в культуре селян. На центральной площади с магазином, останавливаемся около стоящих трех мужиков, спросить кое-что. Это, скорее всего, местные алкоголики, которые в любой деревне, всегда как на посту, находятся около магазина.
–« Это не село, а районный центр!» - удивляется нашему незнанию, совсем беззубый, худой, сорока лет, мужик. Молодой, более пьяный, машет рукой, высказывая этим жестом очень важную, промелькнувшую в голове мысль. Выясняем, куда ехать. А дальше, перед тем как нам тронуться, молодой просунулся внутрь машины, взял руку отца Дмитрия и прильнул к ней. Я ожидал, что он будет просить деньги и уже расстегнул молнию своей куртки, но он так ничего не промолвив, оставил руку и отшатнулся наружу.
А на Руси всегда было интересно. Работающий на земле крестьянин, глава большой семьи, был богаче любого неверующего профессора, знающего узкие формулы и, как правило, имеющего ошибочное представление о мире. Живя в гармонии с природой, по законам Создателя и в единении с Ним, этот крестьянин стал генофондом великой нации.
Страна настолько большая, что едем к горам, потом по долинам, пересекая горы, потом по степям, потом опять на горизонте появляются горы. Проезжаем их и опять степь на несколько часов, и опять горы, и так много раз. Мы нашли свой ритм движения. Он спокойный, под молитву, несколько даже величавый. Быстрая же езда, как неуважение к жизни, не дает глубины восприятия. Поэтому мы не гоним.
1 ноября. Шилка – большой поселок Читинской области. Приехали в храм Петра и Павла. Но настоятеля – отца Александра нет. Он вместе с матушкой в Новосибирске, на учебе. Нас встречает большая семья отца Александра, старшая дочь Наталья, и еще девять детей. В отсутствии родителей они уверено управляют хозяйством, топят баню, варят кашу, убираются в доме. А утром, на литургии, которую проводил о. Дмитрий, два мальчика этой семьи в облачении пономарей, уверенно ведут службу. Девочки тонко и чисто поют на клиросе. Десятилетний Иван вышел на «Символ веры» и, встав лицом к приходу, стал петь так, что его было слышно за хором прихода, при этом он дирижировал рукой в такт пения. Вообще, и в храме, все здесь делают дети этой семьи. Я смотрел на них, слушал их пение и мне стало ясно, что Господь дал им Свет и возможность видеть. В большой людской толпе они – зрячие. Они – маленькие, уже знают то главное, что не знают, может быть, целые народы, и может быть, миллионы людей, которые, по каким то недоразумениям, лишены возможности видеть.

3 ноября. Байкал. Поселок Выдрино. Уже темно. Ищем храм, а потом дом настоятеля храма. У настоятеля храма отца Евгения три дочери и шесть сыновей. Самый младший, двухлетний белокурый, крепыш Тихон. Тихон в футболочке и без штанов. Он молчалив и за 5 минут общения с незнакомыми дядями не обронил ни слова. Он беспрерывно лез по деревянной лестнице, ведущей к верхней койке, или спускался вниз, и если встречал препятствия в виде своих многочисленных братьев, роившихся вокруг него, то обходил их молча, но с упорством упрямого буравчика. И только один раз, когда стал пробиваться к тарелке с картошкой через плотный забор из братьев, не ослабевая давления, на всякий случай, пискнул. Когда папа доставал из погреба соления, дети лежали на полу, свесив головы в люк, и смотрели в погреб. Между братьями на животе лежал и Тихон, толстенькие ножки и попка его были темные от загара. Мама в Иркутске. Три месяца назад она родила девочку, это десятый ребенок в семье. С нею вместе еще две дочки, и как говорит о. Евгений – женский монастырь, временно в Иркутске. А сами они, в прошлом, преподаватели и занимаются с детьми. Многие говорят, а за чем плодить нищету? А будут ли дети в достатке? Найдется ли прокормление и устройство? А вдруг, что-то случиться с одним из родителей? Эти вопросы обозначились в голове, когда я смотрел на барахтающихся, и чем-то уже связанных между собой, братьев. Ну а как же иначе? И, каким-то чутьем, понимаю, что у православных людей не могут возникнуть подобные сомнения. Потому что они по настоящему знают, что Господь не оставит их детей. Ибо: «Душа больше пищи, и тело – одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут, нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их, сколько же вы лучше птиц?... Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевается так, как всякая из них… И так, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь. Потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что Вы имеете нужду в том. Наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам».
Утром после молебна, который провел о. Евгений подъехали к Байкалу и искупались. По сравнению с летним купанием, сейчас показалось теплее.
Иркутск. Памятник Колчаку. Фраза: - «Россия в 17-м году разделилась на два потока, и ни один не пошел к Монархии. Красные, да и белые тоже, были бездуховны, без Царя в голове». Пытаюсь защитить Колчака, но его присягу Временному правительству оправдать сложно. Обходим памятник сзади, читаем: «Скульптор В. Клыков». Сразу отлегло! Сходил к Кресту на берегу Ангары, где убили Верховного Правителя России. Смотрел на быструю студеную воду реки и опять спрашивал, как несколько сотен вертлявых террористов, приехавших в Россию в 17-м году в одном поезде, могли смутить всю страну? И получить Россию в свои руки!
- «Да все было готово к этому, страна уже была без иммунитета, да и диавол поработал» - вспомнились слова, с грустью сказанные одним иеромонахом.
Все сделалось в крупных городах, где подстрекательством легко было очернить царскую власть и посулить совершенно новую, с непременным счастьем, жизнь. Это касается рабочих. А чиновники, дворянское сословие, студенты, интеллигенция, были к этому времени заражены либеральными идеями, восхищением перед западом и подражанием ему, уже до такой степени, что видели в Российской Монархии только препятствие на пути своего желания. Но сегодня, на наших глазах, загнав в высь планку материальных ценностей, и оставив духовный уровень на том же, низком уровне, Европа погибает. Можете смеяться, но это так. «Закулиса» усиленно толкает Россию на этот же путь, и свое иллюзорное благополучие связывает с гибелью Православной России.
Утро 5 ноября. Нас принял Архиепископ Иркутский Владыка Вадим. Несмотря на, ожидающих в приемной людей, наш разговор шел 3.5 часа. Я не знаю, что подвигло Владыку говорить с нами предельно откровенно, ведь люди такой должности более всего назидательны. Но он говорил о самой главной сегодняшней проблеме в России и еще рассуждал, просто, о жизни. Мы благодарны ему за этот откровенный разговор, разговор мудрого, всевидящего русского патриота. Мы уезжали от него, уезжали из Иркутска и долго еще, скользя взглядом по окружающей нас природе, внутренне продолжали пребывать в том разговоре. Россия, Россия, мамочка наша, как тебя защитить?
Георгий Карпенко.
(продолжение, даст Бог, будет)

Георгий Карпенко